История пареньского ножа

«Нож с инкрустированным орнаментом (длина ножа 37,5 см.)» из книги Йохельсона В. И. «Коряки. Материальная культура и социальная организация.»

Пареньский нож, в первую очередь, славен местом происхождения, формой клинка, ножен и его ношением на поясе.

Пареньские кузнецы были одновременно и прекрасными резчиками, украшавшими узорами и лезвие, и рукоять. Потому отдельные клинки выходили подлинным произведением искусства. Рукоять делалась из березы, капа, рога лося, оленя или снежного барана, китовой кости, клыка моржа. Украшалась рукоять насечками, гравировкой или резьбой. Мифы, сказки, легенды народа нашли свое отражение в орнаментах, украшавших и нож, и ножны.

«Прямой нож и ножны» из книги Йохельсона В. И. «Коряки. Материальная культура и социальная организация.»

«Нож для резьбы с ножнами» из книги Йохельсона В. И. «Коряки. Материальная культура и социальная организация.»

Слава о мастерах из далекого села Парень распространилась далеко за пределы Российской империи. Изумительные по прочности и дивные по красоте ножи приносили пареньцам широкую популярность.

В настоящее время ведется изучение истории пареньского ножа, некогда очень знаменитого, но временно забытого.

«Большой нож и ножны (длина ножа 56 см.)» из книги Йохельсона В. И. «Коряки. Материальная культура и социальная организация.»

История пареньских ножей началась в 19 веке. Хотя есть источники, которые утверждают, что история появления первых ножей уходит своими корнями, чуть ли не в 18 век. Ножи по особым технологиям изготавливали в корякском селении Парень, что стоит на берегу Пенжинской губы, на левом берегу реки Парень, как раз на границе между Магаданской областью и Камчаткой. На языке коренного народа – коряков – река Пойтываям.

Исконное занятие местных жителей оседлых коряков (нымыланы, что в буквальном переводе означает «безоленные», не кочующие) – зверобойный промысел, рыболовство, охота. Селение Парень широко известно на Камчатке и за пределами полуострова своими кузнечными изделиями – пареньскими ножами. Доктор Н. В. Слюнин в конце 90-х годов 19 века застал в Парени 7 юрт, при устье реки, того же имени, 150 верстах от Гижиги,… всего 150 душ.

Рыба, дикорастущие травы, ягода были основной пищей. Сахар и хлеб были здесь в диковинку. Живя в темных и дымных юртах, люди страдали от многих болезней. Врачей здесь не было… Охотники часто замерзали, тонули, когда ветхие байдарки, покрытые нерпичьей шкурой, уносило в море. Целые семьи оставались без кормильца.

Коряки всегда были искусными резчиками по кости и дереву, давно славились своим высоким мастерством среди приплывающих к берегам Камчатки торговцев и путешественников.

По одной из легенд, рассказов местных жителей, история пареньского ножа началась с того, что в устье реки Парень села на мель шхуна. Экипаж благополучно спасся, со шхуны сняли весь груз, а само судно так и осталось стоять на песчано-галечной отмели. Постепенно корпус шхуны разрушался, жители решили использовать железо в своих целях. И по отливу стали ходить к судну и выпиливать или вырубать оттуда листовое железо, которым был окован корпус.

По мнению В. И. Йохельсона, металл коряки не добывали, не плавили. Поэтому ножи изготовлялись из подручного, найденного материалов. Поселок Парень стоял на камчатском «шелковом пути». Коряки с удовольствием меняли резные кости, деревянные фигурки, меховые одеяния на бисер и металл. По данным спектрального анализа, первые пареньские ножи изготовлялись из якутского металла. Якутия уже тогда была развитым, цивилизованным регионом.

Первые упоминания о чудесных ножах, «необычно острых, которые не зазубривались и легко точились», относятся к 18 веку, когда на Камчатке появились первые русские переселенцы, а к побережью стали подходить корабли. К концу 19 века в Парени освоили кузнечное дело. Из-за нехватки хорошего металла пареньцы научились приковывать более твердый металл к мягкому. Сегодня это называется методом кузнечной сварки. Более твердый металл ставился на режущую часть клинка, мягкий – на обушок. Самые талантливые кузнецы умели сглаживать следы соединения металлов.

Владимир Сушко занялся изучением истории пареньского ножа с 1972 года, в то время он летал на вертолете МИ-4, видел все уголки Камчатки. В 1990 году выйдя на пенсию, в полную силу продолжил начатое дело. В 1997 году на Камчатку был приглашен кузнец из Тулы Анатолий Блинов. Виктор Шаповалов и Владимир Сушко переняли мастерство изготовления дамасской стали. Именно в это время получилось дать второе дыхание утерянным традициям изготовления пареньского ножа. Конечно, в воссозданных клинках сохранена форма, качество клинка, но технологии изготовления применены нашей, современной эпохи.

Владимир Константинович Сушко, вследствие долгого и кропотливого изучения истории пареньского ножа, делает вывод, что если бы эволюция развития клинкового оружия у коряков продолжилась, пареньцы самостоятельно пришли бы к изготовлению дамасской стали. Но, увы, к началу 20 века кузнечные традиции стали постепенно угасать, поселок Парень постепенно вымирал… Возможная причина угасания традиций, на наш взгляд, является сокращение количества северных оленей, т.е. веками сложившийся уклад жизни коряк был нарушен, как следствие, снижение потребности в ножах.

В 76-78 гг. прошлого века в Палане сделали несколько попыток возродить производство пареньского ножа, но все они закончились неудачами.

К сожалению, при советской власти традиции пареньских кузнецов постепенно угасли, поселок фактически вымер, а вместе с ним – и народное творчество.

Владимир Константинович Сушко: «Пареньский нож – это уникум. В нем – культура народа, который жил в единении с природой. Взгляните на форму клинка, ножен. Все просто, но ничего лучшего придумать невозможно!»

Отрывок из рассказа этнографа К. И. Бауэрмана (1928 г.):

Рисунок "Мужчина в зимней одежде" из книги Йохельсона В. И. Коряки. Материальная культура и социальная организация.

«В Гижигу я приехал на пароходе «Симферополь». Из Владивостока плыли больше месяца. Два месяца дожидался зимнего пути, чтобы проехать в Парень. В пути пробыл четверо суток. Ехал на собаках. Парень представляла из себя некоторую автономию. Можно ли жить приезжему в селе, об этом решал Туземный совет.

По рассказам я знал, что паренцы не приняли направленного к ним секретаря Совета товарища Коробку и увезли его обратно в Гижигу.

Кем-то был пущен слух, что за инструменты, которые я везу, с паренцев будет удержана вся стоимость, что работать они будут бесплатно, а все деньги пойдут государству. Я понял, что мастерскую организовать будет трудно.

Рисунок из книги Йохельсона В. И. Коряки. Материальная культура и социальная организация.

Первое собрание. Присутствуют одни мужчины. Женщины, оказывается, не имеют права вмешиваться в мужские дела. Я старался как можно проще и понятнее объяснить цели и задачи моего приезда. О выгодах, которые дает мастерская. Она облегчит труд кузнецов, даст им больше дохода, кузнецы будут лучше жить. Перед собравшимися я нарисовал картину, что в недалеком будущем тут можно небольшой заводик на местном сырье. Окружающие горы, в своем представлении, таили несметные богатства полезных ископаемых.

Слушатели были пассивны. На просьбу представителя РИКа высказаться, они отмечали: «Как думают Чатвыгин и Тутава, так и мы».

Тутава был отцом председателя Туземного совета и духовным правителем (шаманом) всех паренцев. Он после долгового молчания заявил:

- Я его не хочу. Без него мы жили. Жить будем, как наши деды. Хечилькут стал укорять Чатвыгина: зачем тот привез русского.

- Я его привез сюда, но если он будет вмешиваться в наши дела, то я отвезу его обратно в Гижигу. Реплика была заключительным словом.

Обстановка усложнилась. Чтобы завоевать к себе расположение коряк, раздаю местным кузнецам инструмент. Оказалось, что лучший инструмент забрал себе Тутава и его зять Меллико. Остальным бедным кузнецам розданы только напильники.

Рисунок "Кормление собак" из книги Йохельсона В. И. Коряки. Материальная культура и социальная организация.

Купил развалившуюся кузницу. С трудом в селах Шестаково и Каменском удалось достать стекло, железо, гвозди. Еще труднее пришлось доставать доски, чтобы сколотить верстак, стол и скамейку. У паренцев имелись доски, но они под разными предлогами отказывали мне. За доски и бруски я предлагал патроны, чай, но мне их продавали неохотно.

Во время чаевки один коряк сообщил мне, что Тутава называет меня «мельштанин» (злой человек). Он не хочет, чтобы я хорошо устроился.

Моя хижина имела две разные комнаты, общей площадью 8 квадратных саженей и высотой два с половиной аршина. Крыша покрыта дерном. В сравнении с другими паренскими кузницами эта выглядела дворцом. В одной половине я устроил кузницу, в другой жил сам. Когда топишь печку, то вверху можно париться, а на полу замерзают ноги.

Сколько я не приглашаю, коряки избегают работать в моей кузнице. Только Капка с сыном Юнилаутом да Ахва заходят иногда, просят поточить ножи на наждачном круге.

Рисунок "Вид селения Куэл" из книги Йохельсона В. И. Коряки. Материальная культура и социальная организация.

Первый крупный заказ от правления АКО на 7 000 ножей. 2,5 тысячи уже готовы. Появляется надежда. Кузнечное дело можно поставить по-настоящему. Работа кузнецам будет. Мечтаю из мастерской сделать в будущем своеобразный фабзауч. Однако с учебой будут большие затруднения. Местные жители охотно делают то, что оплачивается сегодня же. Они считают более полезным послать ребенка за дровами на нарте или в табун, чем учить ремеслу.»

Здесь хочется обратить внимание читателей. Какое производство клинков было налажено в 30-е годы 20 века! 7 тыс. ножей – потребность Севера, 2,5 тыс. - уже сделано. И это все на хозяйственные нужды Северных районов! А сейчас есть такая потребность?

Автор Дмитрий Баталов, соавтор Владимир Сушко

Использованные источники:

• Йохельсон В. И. «Коряки. Материальная культура и социальная организация.» Под редакцией Ч. М. Таксами. — СПб; Наука, 1997 г.
  Скачать (, 45 Мб).