Ошибки Истории
Здесь приводится отрывок из труда Бориса Петровича Полевого «Новое об открытии Камчатки», часть 2, Заключение.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В 1997 г. правительство Росии по настоянию камчатской общественности решило широко отметить ТРЕХСОТЛЕТИЕ присоединения богатейшей Камчатки к России. Конечно, эта дата весьма условна. Но такова уже старая традиция — считать первый камчатский поход Владимира Атласова 1696—1699 гг. самой важной вехой в истории включения Камчатки в состав России. Так было принято считать еще во времена Петра Великого и тем более в последующие десятилетия. Еще раз вспомним, что сам Степан Крашенинников считал Владимира Атласова — "обретателем Камчатки", а Александр Пушкин — "Камчатским Ермаком". Поэтому в этой книге особое внимание было уделено именно атласовскому времени — 90-м гг. XVII и первому десятилетию XVIII вв. Но, конечно, самые ранние русские открытия на Камчатке начались еше в середине СЕМНАДЦАТОГО века. Доатласовская часть нашей книги и ставила своей главной задачей подробно рассказать, как же и откуда русские смогли впервые выйти к далекой и необыкновенной "земле Камчатка".
Предельно кратко и популярно удалось напомнить как первые землепроходцы смогли достичь берегов Колымы, которая стала главным районом, из которого началось еще в 40-х гг. XVII в. ознакомление русских с сибирским крайним Северо-Востоком, в том числе и с полуостровом Камчатка.
Благодаря тщательному изучению архивных документов XVII—XVIII вв. в этой книге действительно удалось многое в ранней истории Камчатки осветить по-новому.
Перечислим важнейшие результаты этих изысканий. 1. Самые ранние сведения, относящиеся к современной Камчатской области, были получены русскими землепроходцами (И. Ерастовым, М. В. Стадухиным и др.) еще в 1645 г., т. е. за три года до плавания С. И. Дежнева 1648 г. с Колымы на Анадырь вокруг крайней северо-восточной оконечности Азии через пролив, отделяющий Азию от Америки. В верховьях Индигирки и Колымы от юкагиров, кочевавших на оленях вдоль хребта Гыдана на восток, русские получили первые туманные сведения о реке "Погыче". Исследователи В. Г. Тан-Богораз, Л. С. Берг, С. В. Бахрушин и др. считали, что "Погычей" именовалась находящаяся в северной части Камчатской области река Пахача, на которой жили, по сведениям XVII—XVIII вв., так называемые "погыцкие" коряки. Архивные изыскания подтвердили эти предположения.
2. До сих пор некоторые дилетанты с немалым апломбом, игнорируя результаты современных серьезных историков, продолжают утверждать, что первым из русских землепроходцев в верховьях реки Камчатки будто бы попал участник плавания С. И. Дежнева 1648 г. торговый человек Федот Алексеев Попов. Эта версия впервые родилась в Якутске в конце 1736 г. — 88 лет спустя после плавания Дежнева 1648 г., когда Г. Ф. Миллер первым разыскал отписку Семена Деженва 1655 г., в которой упоминалось имя торгового человека Федота Алексеева Попова. Услышав в Якутске легенду о "Федотовом сыне" — о первом русском, побывавшем в XVII в. на Камчатке, Миллер тогда допустил роковую ошибку, связав эту легенду с именем дежневца торгового человека Федота Алексеева Попова. Первоначально в эту версию искренне верил сам Степан Крашенинников. Но после дальнейшего изучения якутских актов он признался, что собранные им данные еще нельзя считать достоверными. С тех пор среди историков возникли два лагеря: одни — верили в это предположение, другие — в нем сомневались. В трудные годы пресловутой кампании "борьбы с космополитизмом" вера в легенду о пребывании торгового человека Федота Алексеева Попова в верховьях реки Камчатки достигла своего пика. После начала краха лысенковшины здравый смысл стал побеждать, и в решении вопроса о возможном пребывании дежневца торгового человека Федота Алексеева в верховьях реки Камчатки произошли существенные перемены. Старая легенда стала рушиться. Давно уже было известно, что Федот Алексеев Попов погиб от голода и цинги недалеко от устья Анадыря. Об этом подробно рассказывала еще сама его вдова, возвращенная в 1652 г. из корякского плена на южном берегу Анадырского лимана, недалеко от дежневской моржовой корги (современная Земля Гека). За это явно говорят и новые анадырские данные о понятии "передний конец". Но еще большее значение приобрело обнаруженное в якутских документах сообщение о плавании на двух кочах казачьего десятника Ивана Рубца "вверх реки Камчатки" поздней осенью 1662 г. и последующей там его зимовки, когда он собирал ясак вместе со своим целовальником Федором Лаптевым. В последнем нетрудно узнать "Фетьку", о котором на реке Камчатке слышал еще Г. В. Стеллер. Что касается "Федотова сына", который, согласно легендам, смог будто бы первым попасть на южный полуостров Камчатка, то им, конечно, был беглый колымский казак Леонтий "Федотов сын", который на рубеже 50-х—60-х гг. XVII в. сперва действовал на Пенжине, а позже перешел на устье камчатской реки "Воемля" (Лесная). Был ли он затем в верховьях Камчатки, как это полагал Иван Козыревский, сообщивший первые сведения о верхнекамчатской реке "Федотовщине" — достоверно сказать пока нельзя. Более вероятно, что там побывал Иван Камчатой, по прозвищу которого, скорее всего, была названа русскими главная река полуострова, а тридцать лет спустя и сам полуостров.
3. Особо большое значение для исследователей имеют архивные документы, которые полностью подтвердили сведения Николааса Витсена, Григория Новицкого, Ивана Козыревского, Витуса Беринга, Филиппа Страленберга и других о том, что еще в середине XVII в. русские смогли совершить большое плавание с реки Лены до реки Камчатки. Оказалось, что такое плавание началось из Якутска в июле 1661 г. и после зимовки на Яне продолжалось по маршруту: устье Колымы — Анадырская моржовая корга — река Камчатка (явно в обход Чукотского полуострова). Но все эти данные отнюдь не дают основание считать Леонтия Федотова, Ивана Камчатого и Ивана Рубца первыми русскими, от которых в России поступили самые ранние сообщения о Камчатке. У них были предшественники еще за десять лет до этого.
4. В начале 1651 г. по реке Пенжине к северной части южного полуострова — гиганта смог выйти истинный русский первооткрыватель Камчатки землепроходец Михаил Стадухин. Именно он первым и поведал о существовании большого южного "носа" к востоку от реки "Чендон" (верхней части Гижиги). В литературе неоднократно утверждалось, что Стадухин будто бы смог первым обойти полуостров Камчатка морем. Но эта версия ничего общего с действительностью не имеет. Стадухин вышел в Охотское море по Пенжине и никогда Камчатку морем не обходил. Это чистый домысел историков XIX в. При постройке кочей в устье Пенжины он частично пользовался камчатским лесом, а проплывая к Гижиге в районе Тайгоноса, он шел в том самом месте, о котором С. П. Крашенинников писал: "Между Чондоном и Паренем есть Тайноцкий мыс, который столь далеко в море простирается, что с изголови его можно видеть Камчатской берег", что лишний раз подтверждает: именно М. В. СТАДУХИН БЫЛ САМЫМ ПЕРВЫМ ИЗ РУССКИХ, КОМУ ДОВЕЛОСЬ УВИДЕТЬ СЕВЕРНУЮ ЧАСТЬ ЗАПАДНОГО БЕРЕГА ПОЛУОСТРОВА КАМЧАТКИ — южного "Носа", расположенного восточнее реки "Чендон" — Гижиги. Продолжил ознакомление с этим районом спутник Стаду хина — Иван Ермолин, который позже прожил в этом районе свыше восьми лет и который, как выяснилось, в 1669 г. снова был послан якутскими властями на реки Пенжину и Камчатка. Но все участники 1 этого нового похода Ермолина погибли в 1670 г. — где именно, пока установить не удалось. Так пока и осталось неизвестным, смог ли он дойти до р. Камчатки.
5. Почти два десятилетия русские походы на Камчатку были приостановлены из-за резкого снижения доходности пушного промысла удорожания экипировки промысловых экспедиций, общего роста налогооблажения и, наконец, усиления противодействия аборигенов, решивших, что они смогут силой удалить с Северо-Востока заметно сократившееся там русское население, особенно в Прианадырье.
Хотя в Якутске продолжали иногда собираться краткие сведения о "незнаемых землях" всего Северо-Востока, в том числе и южнее Пенжины. Анадырский острог и другие редкие русские селения на северо-восточных реках стали убыточными, из-за чего даже возник вопрос о их закрытии. Но эти предположения не были одобрены Москвой, которая была заинтересована в дальнейшем расширении пределов русских владений и в северной части русского Дальнего Востока. Интерес к этим землям стал вновь расти в конце правления Алексея Михайловича. Поэтому в 1687 г. и была предпринята первая попытка присоединить к России восточных чукчей, а в 1688 г. анадырский приказной В. Ф. Кузнецов предпринял новую попытку пройти с Анадырской корги к Камчатке. В Якутске же в 1690 г. заговорили о мнимой попытке ленских казаков бежать на реки Анадырь и Камчатку. Год спустя — в 1691 г. из Москвы в Амстердам от имени царей Ивана и Петра была направлена в 1691 г. особая благодарность Николаасу Витсену за составление им большой настенной карты Татарии, на которой имелось довольно любопытное изображение всей Сибири, в том числе района далекой реки Камчатки.
6. Уже в середине 1690-х гг. усиление интереса к географии северной части Дальнего Востока и привело к отправке на Камчатку сперва экспедиции Л. С. Мороско — И. О. Голыгина 1695—1696 гг. и, наконец, экспедиции Владимира Владимировича Атласова 1696—1699 гг. Обе эти экспедиции были велением времени, хотя они и были организованы по личной инициативе их организаторов. Обе были горячо одобрены правительством.
7. В результате кропотливых архивных изысканий стало вполне очевидным, что Владимир Атласов был вторым сыном якутского казака Владимира Тимофеевича Отласа. Владимир Владимирович скорее всего родился в самом Якутске. По-видимому, его матерью была некрещенная якутка и именно поэтому его отца так и не удостоили женатого оклада. В ином положении оказался его сын Владимир. Сразу же после зачисления на службу (3 июля 1682 г.) он уже на шестой день получил женатый оклад. Ему пришлось служить в самых различных регионах Якутии — на Алдане, Уде, в Якутске и, наконец, на Анадыре.
8. В книге даны новые, ранее неизвестные, подробности первого камчатского похода Владимира Атласова 1696—1699 гг. — с событиями, с которыми принято связывать присоединение Камчатки к России. Наш долг был как можно полнее, точнее и правдивее воссоздать историю включения Камчатки в состав нашего государства.
9. Существенно уточнена и триумфальная поездка Атласова в Москву в 1700—1701 гг.
М. И. Белов, воедино слив биографии отца и сына, утверждал, что Владимир Атласов будто бы пять раз бывал в Москве. На самом деле он был в столице всего один раз. В Великом Устюге он побывал только два раза и то только проездом. Поэтому устюжане допускают серьезную ошибку, когда они до сих пор считают Атласова своим земляком.
10. По-новому воссоздана подлинная история нападения Атласова на дощаник умершего купца Добрынина на Ангаре и раскрыты истинные причины этого инцидента, который имел столь роковые последствия для Атласова. Хотя "Камчатский Ермак" столь дорогой ценой заплатил за произошедшее и был задержан в Якутске на целые пять лет, освоение Камчатки русскими успешно продолжалось: в 1703 г. на Камчатке появились три главных русских острожка — Верхне-Камчатский, Нижне-Камчатский и Большерецкий. В том же году была открыта Авачинская губа. Покорена Курильская землица на юге Камчатки.
11. Второе пребывание В. В. Атласова в 1707—1711 г. окончилось трагически. Сперва за неумелое ведение военной операции против авачинских ительменов он был отстранен от власти, а в январе 1711 г. убит в Нижне-Камчатском. В объемном судебном деле И. Козыревского оказались ранее неизвестные подробности покушения на В. В. Атласова.
12. Угроза суровой расправы над восставшими казаками за убийство трех камчатских приказных побудила камчатских казаков начать освоение русскими северных Курильских островов в 1711 — 1713 гг. Это способствовало появлению первых географических чертежей всей Курильской гряды и их подробного описания со слов итурупского айнского купца Шитаная. До нас они дошли по неточным географическим чертежам Афанасия Шестакова и Ивана Кирилова 1724 г.
13. Нагляднее всего видно как русские постепенно осваивали в начале XVIII в. весь полуостров можно судить по географическим чертежам Камчатки той эпохи — по копиям С. У. Ремезова, картам Ф. И. Табберта-Страленберга, И. М. Евреинова, И. Б. Гомана и др.
14. Все изложенные по архивным документам подробности позволили по-новому воссоздать историю открытия русскими Камчатки и ее присоединения к России. И они еще раз доказывают неоспоримые права России на все камчатские земли. К сожалению, кое-кто эти права не раз брал под сомнение. Этому способствовали безответственные фантазии некоторых авторов.
Вот несколько примеров.
В середине XX в. в советской литературе появились странные утверждения, что еще в начале семнадцатого века были изданы голландские карты, на которых уже будто бы была изображена Камчатка. Так М. И. Белов утверждал, что такое изображение якобы было на карте "Г. Шпицбергена" начала XVII века. Данный голландский картограф будто бы дал это изображение по какой-то ранней китайской карте. Эту версию охотно подхватила маоистская печать. И это дало повод Мао-Цзедуну включить Камчатку в его пресловутый "реестр" территориальных претензий 1964 г. к нашей стране. На самом деле никогда в далеком прошлом китайцы не бывали на Камчатке и о ее существовании узнали только из русских источников. А при изучении голландских карт XVII в. ясно стало, что там так была изображена не Камчатка, а... Корея! Тем не менее эта нелепая версия была использована в известной книге "Слово на карте" В. И. Воскобойникова.
На рубеже XIX—XX вв. японские националисты тоже пытались "доказать", что у них тоже есть какие-то мифические исторические права на полуостров Камчатка, которую они хотели включить в состав их фантастической "Великой Японии". Именно в те же годы в Японии стали доказывать, что название Камчатка будто бы произошло от айнских слов "Каму Сяка" — "рыбу сушить". И опять эта нелепая версия нашла своего сторонника в нашей стране.
Не выдерживает критики и версия о том, что мимо Камчатки плыл португальский мореплаватель Д. Мельгер, который будто бы в 1660 г. смог первым из Японии мимо Камчатки и далее по Северному морскому пути пройти морем в Португалию. Эта версия, хотя она и привлекла внимание самого М. В. Ломоносова, также является чистой выдумкой.
Не выдерживают критики и всякого рода фантазии о появлении на Камчатке каких-то древних античных мореходов. Находка античных монет на Камчатке ничего нового в этот вопрос не внесла.
Изучение исторических документов ясно показывает — и китайцы, и японцы, и голландцы получили самые первые сведения о Камчатке из РУССКИХ ИСТОЧНИКОВ. Но мы бы допустили бы серьезную ошибку если бы не вспомнили, что у русских были предшественники, которые действительно хорошо знали Камчатку раньше всех. Это были аборигены Камчатки. Первый человек, как убедительно показали исследования покойного член-корреспондента АН СССР Н. Н. Дикова, появился на Камчатке в районе Ушков еще в глубокой древности. К сожалению, мы до сих пор не знаем, предками какого народа были древнейшие обитатели Ушков. Еше до русских на Камчатке обитали три народности: ительмены, коряки и самые поздние предшественники русских на юге полуострова — айны-курилы. Возможно, в прошлом обитатели Камчатки были связаны как-то с аборигенами Ближних Алеутских островов. Но из цивилизованных народов, вне всякого сомнения, первыми на Камчатку прибыли русские. Именно они и положили начало новому самому важному периоду в истории полуострова Камчатка. Вот почему трехсотлетие присоединения Камчатки к России так широко отмечалось всей нашей отечественной общественностью и особенно в Петропавловске-Камчатском.
Литературные источники:
- Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки, часть 2. Под редакцией Е. В. Гропянова. Петропавловск-Камчатский, издательство ОАО «Камчатский печатный двор», 1997 г.