О Владимире Атласове
Здесь приводится отрывок из труда Бориса Петровича Полевого «Новое об открытии Камчатки», часть 2, глава 1.
Глава первая
ЖИЗНЬ ВЛАДИМИРА АТЛАСОВА (ДО ПОХОДА НА КАМЧАТКУ)
1. КАК БИОГРАФИИ ОТЦА И СЫНА СЛИЛИСЬ В ОДНУ
Александр Пушкин, читая бессмертное сочинение Степана Крашенинникова "Описание земли Камчатки", увлекся колоритной фигурой "Камчатского Ермака" Владимира Атласова и захотел сделать его героем одного из своих будущих литературных произведений. Но этому интересному замыслу так и не удалось осуществиться. Всего через несколько месяцев на Черной речке прозвучал роковой выстрел, который оборвал жизнь российского гения. Но и в последующие годы неординарная личность Владимира Атласова продолжала живо интересовать русских литераторов. О нем писали Николай Некрасов и Авдотья Панаева. Стал он героем неоконченной поэмы дальневосточного поэта Петра Комарова. В 1973 г. в Петропавловске-Камчатском впервые вышла историческая повесть "Атаман" Евгения Гропянова, а в 1974 г. на страницах журнала "Дальний Восток" (6 и 7) была напечатана историческая повесть "Край земли" Арсения Семенова.
Из ранних русских дальневосточных землепроходцев Владимир Атласов несомненно был самым известным. Многих особенно поразили его знаменитые "скаски", записанные в Якутске и в Москве в 1700—1701 гг. Еще при его жизни московская "скаска" 1701 г. в довольно вольном переводе на староголландском языке уже в 1705 г. была опубликована в Амстердаме во втором издании знаменитой хрестоматии "Северная и восточная Татария" географа и политического деятеля, друга Петра Великого Николааса Витсена. Другая же копия московской "скаски" Атласова была напечатана на немецком языке в 1730 г. в известной монографии бывшего шведского пленного Ф. И. Табберта-Страленберга "Северная и восточная часть Европы и Азии".
Интерес к "скаскам" Владимира Атласова был неслучайным. Они многих поражали обилием ценной информации по географии Камчатки. И неудивительно, что академик Л. С. Берг необычайно высоко оценил способности Владимира Атласова. Он писал: "Атласов представляет собою личность совершенно исключительную. Человек малообразованный, он вместе с тем обладал недюжинным умом и большой наблюдательностью, и показания его... заключают массу ценнейших этнографических и вообще географических данных. Ни один из сибирских землепроходцев XVII и начала XVIII веков, не исключая и самого Беринга, не дает таких содержательных ответов".
Несмотря на то, что о Владимире Атласове уже давно написаны были буквально тысячи страниц, лишь во второй половине XX в. выяснилось, что долгое время биография Владимира Атласова излагалась с весьма серьезными ошибками. Вот только один пример.
При встречах с вологжанами, устюжанами и другими северянами я часто слышал от них, что в Великом Устюге будто бы родился и жил "сам" Владимир Атласов. Мне говорили, что в городе его именем названа одна из улиц и его имя красуется на одном из памятников города. Меня уверяли, что даже известно место, где в прошлом стоял дом Атласова. Однако изучение архивных документов ясно показало, что на самом деле Атласов не был устюжанином. За всю свою жизнь Атласов побывал в Великом Устюге только два раза и притом лишь проездом туда и обратно.
Напомню, как вскоре после окончания Великой Отечественной войны удалось по-новому начать изучение истинной ранней биографии Владимира Атласова.
В 1949 г. в Москве в РГАДА Н. С. Орлова, работая над составлением сборника документов "Открытие русских землепроходцев и полярных мореходов XVII века на Северо-Востоке Азии", неожиданно обнаружила отписку сына боярского Андрея Булыгина, приказного Охотского острога, которая была им отправлена в Якутск 8 марта 1655 г. В ней рассказывалось, как во время различных небольших походов из Охотского острога удалось добыть немало соболей — "6 сороков 24 соболя", т. е. 264 соболя, да еще одну необыкновенную "лисицу черно-бурную, вешнюю (весенней окраски)". Повез эту значительную добычу ("казну") отряд из трех казачьих десятников. И в списке сопровождавших их рядовых был упомянут... "Волотька Отлас"!
Н. С. Орлова и сам редактор этого сборника член-корреспондент Академии наук СССР А. В. Ефимов решили, что здесь шла речь об одной из самых ранних служб самого "Камчатского Ермака" — Владимира Атласова. И эту версию легко подхватили некоторые историки. И все-таки кое-кто усомнился в достоверности этого утверждения.
Еще в 1953 г. совершенно независимо друг от друга появились две статьи, в которых это положение оспаривалось. В Томске вышла статья известного сибирского географа-охотоведа В. Н. Скалона, автора монографии "Русские землепроходцы" — исследователи Сибири XVII в." (М., 1951), в которой справедливо указывалось, что если принять версию РГАДА, то тогда окажется, что "Владимир Атласов отправился на Камчатку уже глубоким стариком, а в это поверить невозможно, поскольку во время своего похода 1697—1699 гг. он проявлял молодую энергию...". Примерно ту же мысль в 1953 г. высказал в Ленинграде и историк И. И. Огрызко, который первым предположил, что "Володька Отлас" скорее всего был отцом "Камчатского Ермака".
Однако в 1956 г. против этого мнения Огрызко и Скалона резко выступил в Ленинграде на заседании отделения истории географических знаний Географического общества СССР М. И. Белов. Он объявил обе статьи 1953 г. "псевдонаучными". Белову, как историку, были свойственны два порока. Во-первых, он проявлял в своих выводах весьма неосторожную поспешность. Во-вторых, он стремился установить свою монополию в науке. Он не терпел соперничества и тем более инакомыслия. В данном случае он весьма ревниво отнесся к "вторжению" в область своих научных интересов. И невольно попал в щекотливое положение...
Белов утверждал, что ему удалось обнаружить документ, будто бы позволивший решить возникшую проблему: это иск Владимира Атласова 1684 г., по которому он потребовал от казака Никифора Мошинцева уплаты ему долга по кабале 1676 г. Вот текст этого документа: "Се яз, Якутцкого острогу казаки Ярофей Яковлев Гундышев, да яз, Никифор Мошинцов заняли семи в Якутцком остроге у казака ж у Володимера Тимофеева сына Отласа шесть рублей денег". М. И. Белов на основании этого документа утверждал, что "фамилия челобитчика, казака Владимира Атласова писалась различно, а именно "Отлас" (заемная кабала 1676 г. и запись в съезжей избе Илимского волока 1660 г.) и "Отласов" (исковая челобитная 1684 г. и факсимиле Атласова на оборотной стороне дела о заемной кабале)". И это дало основание Белову окончательно уверовать в то, что "Камчатский Ермак" имел полное имя "Володимер Тимофеев". Напомню, что о таком же отчестве Атласова еще на рубеже XIX и XX вв. писал известный архивист Н. Н. Оглоблин.
К сожалению, М. И. Белов позабыл о некоторых элементарных законах топонимики — о правилах возникновения фамилий от прозвищ: ведь очевидно, что сын Отласа неизбежно получал фамилию, отвечающую на вопрос "чей ты?", т. е. у Отласа непременно сын — уже в первом поколении — должен был иметь фамилию "Отласов". Следовательно, Белов не смог понять, что в данном случае шла речь о кабале, которую получил Владимир — отец Владимира Атласова. И чтобы окончательно убедиться в правильности этого вывода я решил поискать ответ на этот вопрос в РГАДА в окладных книгах Якутского острога за многие годы. И тут сразу же обнаружилось, что в самом конце XVII в. в книгах упоминались лишь "Отласовы" (или "Атласовы"), а в ранних книгах — 1650—1670-х гг. только "Отлас". И окончательно все разрешилось, когда в окладной книге Якутска за "190 год", т. е. с 1 сентября 1681 г. до 31 августа 1682 г., я обнаружил следующие важные для нас записи:
1. "Волотька Отлас в нынешнем во 190-м году июля в 3 день в Якуцком умер".
2. "Гришка Северов в нынешнем во 190-м году в Горбейском зимовье умер. Июля в третий день в его место приверстан казачий сын Волотька Отласов и июля в 9-й день хлебный оклад учинен ему женатой".
Так документально было доказано, что Волотька Отлас был отцом "Камчатского Ермака", который начал свою службу в казаках лишь с 3 июля 1682 г. и что его звали "Владимиром Владимировичем", а не "Владимиром Васильевичем", как это считалось еще с XIX в. или "Владимиром Тимофеевичем" (версия Н. Н. Оглоблина и М. И. Белова). Этот важный вывод вскоре был подтвержден и находкой в РГАДА "записной книги" "Камчатского Ермака", которая начиналась со слов: "Год 1701, декабря 2 числа книга записная казачие головы Володимера Володимеровича Отласова, что кому отдано разных товаров и то писано в сей книге по статьям в Ылимском и на Киренге. ".
Эти данные еще раз подтверждают, что в 1684 г. В. В. Атласов требовал от Мошинцева уплаты денег по кабале, записанной на имя его отца. И поэтому возник вопрос: зачем же Белову надо было вести столь страстный спор с оппонентами и так резко критиковать В. Н. Скалона и И. И. Огрызко, когда проще простого было изучить окладные книги якутской приказной избы.
Увы, М. И. Белов, не считаясь с этими упрямыми фактами, даже в 1973 г. продолжал именовать Атласова — "Владимиром Тимофеевичем". В то же время "Владимиром Васильевичем" его по-прежнему называли в "Большой советской энциклопедии". Порою до сих пор так его именуют и в некоторых иностранных изданиях.
Данные окладной книги 1682 г. кладут конец спорам и относительно начала службы В. Атласова. М. И. Белов полагал, что он ее начал в 1652 г., И. И. Огрызко и некоторые другие авторы — в 1672 г. Но теперь уже очевидно, что первая дата — предположительная дата начала службы отца В. Атласова, вторая — результат описки, допущенной в Сибирском приказе в 1701 г.: там вместо "190 г" был поставлен "180 г.". И это писалось, несмотря на то, что сам Атласов утверждал в 1701 г., что он служил в Сибири "20 лет" (а не 29!).
Так стало очевидным, что В. Атласов был значительно моложе, чем ранее полагали многие исследователи.
В нашей стране и особенно в Сибири живут и трудятся многочисленные Атласовы. Теперь стало вполне очевидно, что все они ведут свое происхождение от необычайно энергичного казака Владимира ("Володимира") Отласа. Его прозвище безусловно возникло по названию ткани его рубашки, которую он носил некоторое время еще в 40-х гг. XVII в.
Самое раннее упоминание в документах Якутска имени Владимира Отласа относится к 1651 г. Он назван уроженцем Усолья. М. И. Белов полагал, что здесь речь шла о камском Усолье. Это естественно требует дополнительной проверки, так как подобное географическое название в северной и восточной Руси было весьма распространено, особенно на Белом море.
Появился Владимир Отлас на Лене в качестве покрученника купцов Колупаевых. Первоначально он ходил по различным якутским волостям. Его служба на реке Охоте была наиболее тяжелой. В 1654 г. он участвовал в первой перестройке Охотского острожка. Новый острог имел в длину 20 сажен и в ширину 10. Вскоре после возвращения в Якутск был направлен в Москву с соболинной "казной". Белов утверждал, что Владимир Отлас ездил в Москву пять раз: в 1658—1660, в 1661-1663, в 1668-1669, в 1671-1673 и в 1677-1678 гг. Но эти данные нуждаются еще в серьезной проверке. Белов считал, что все эти путешествия совершал на самом деле сам Владимир Атласов. В действительности же Атласов ездил в Москву только один раз — в 1700—1701 гг. В какой-то мере родоначальником этой путаницы был главный публикатор двух "скасок" Атласова Н. Н. Оглоблин: он первым ошибочно объявил, что руководителем поездки в Москву в 1672—1673 гг. был сам Владимир Атласов. В 1894 г. Н. Н. Оглоблин писал: "Обстоятельства первого приезда Атласова в Москву в 1672— 1673 гг. доселе были неизвестны и сведения об этом приезде являются первыми документальными данными из жизни Атласова, любопытны особенно в том отношении, что устанавливают новое отчество Атласова: не "Васильев" (как принято доселе), а "Тимофеев".
Теперь уже очевидно, что именно эта ошибка Н. Н. Оглоблина и ввела впервые в заблуждение М. И. Белова. Так и оказалось в литературе слитыми воедино биографии отца и сына. Такая путаница уже не раз бывала в литературе. Так М. Г. Новлянская рассказала о том как в биографии знаменитого русского картографа и политического деятеля Ивана Кирилова оказались воедино слиты биографии даже трех однофамильцев.
2. ПЕРВЫЕ СЛУЖБЫ АТЛАСОВА В ЯКУТСКЕ
Уже в августе 1682 г. Владимир Атласов был послан на двухлетнюю ("двуегоднюю") службу на реку Учур — правый приток верхнего Алдана, в качестве "подьячего", что говорит о его грамотности. Его отец, Владимир Тимофеев Отлас, как видно из документов, не был грамотным, но безусловно человеком смышленым: недаром воеводы не раз посылали его с различными ответственными поручениями в Москву. Оказавшись в гуще различных важных дел, Владимир Отлас ясно понял как важна грамота. Вот почему он позаботился о том, чтобы его сыновья, а их было трое, стали людьми грамотными. В те времена обучение грамоте обычно проходило в домашней обстановке. Но были случаи, когда сами якутские власти организовывали небольшие группы ребят для обучения грамоте.
В качестве примера можно указать на один совершенно уникальный случай. В якутской тюрьме сидел приговоренный на пожизненное заключение фальшивомонетчик Константин Конюховский. Якутский воевода И. Ф. Голенищев-Кутузов самолично распорядился, чтобы в его камере пробили "протесы" — окошки, и на обучение грамоте к нему стали ходить дети.
Это было в 1664—1665 гг. Сибирь XVII в. уже тогда часто называли страной доносчиков, ябед. На воеводу в Москву был послан донос и подобную необыкновенную школу пришлось закрыть. А сам воевода умер еще до окончания следствия. К сожалению, имена учеников, ходивших в эту школу, нам остались неизвестными. Был ли среди них Атласов — сказать трудно. Скорее всего, он тогда еще был слишком мал.
Существует предположение, что Владимира Атласова обучал поляк Федор Козыревский. Однако документально это пока никем не было подтверждено, притом известно, что в эти годы Козыревский в Якутске бывал редко — служил по разным другим зимовьям обширного Ленского края.
Как бы то не было, но знание грамоты Владимиру Атласову очень пригодилось. Он стал подьячим, ибо имел весьма неплохой почерк. Уже в январе 1683 г. Атласов вернулся в Якутск с алданским ясаком и новыми известиями об обнаружении на верхнем Алдане слюды. В феврале 1683 г. Владимир был лично допрошен якутским воеводой И. В. Приклонским. Одновременно молодой Атласов доложил воеводе о некоторых нарушениях порядка сбора ясака на реке Учур. В частности, по поручению учурского приказного казачьего пятидесятника Ивана Жиркова, он "известил" воеводу о том, что учурские эвенки жалуются на различные злоупотребления сборщика ясака Ивана Усакина. Поскольку власти в Якутске были заинтересованы в скорейшем "замирении" края - в установлении наилучших отношений с плательщиками ясака - эвенками, вслед за расспросом Владимира Атласова последовало строгое распоряжение воеводы учинить расправу над корыстолюбивым казаком Иваном Усакиным.
Усакина вызвали для ответа в приказную избу Якутска и там ему простили все его прегрешения за то, что он поведал об удивительном: на реках Тонтора и Гонам (приток Учура) Усакин обнаружил богатые залежи слюды и два пуда "для опыту" доставил в Якутск. Кроме того, он же привез "каменье красное" и при этом объявил: "де то каменье не простое — чаят, что медная руда". Усакин объявил, что нашел его "по Гонаму реке в горе". Уже в ту эпоху на Руси высоко ценили такого рода важные сообщения.
Просматривая судебные дела Якутской приказной избы за 1684 г., мне посчастливилось обнаружить еще одну важную для нас неизвестную "исковую челобитную" Владимира Атласова. Вот ее краткая история.
Весной 1684 г. Владимир Атласов вернулся в Якутск из далекого Удского острога. Разбирая бумаги своего отца, Атласов нашел среди них записку якутского казака Максима Даниловича Мухоплева, которая гласила: "Государю моему приятелю Володимиру Тимофеевичю Максимка Данилов челом бьет. Буть ты де хорош, Володимер Тимофеевич на многие лета. Да заложил я твое ожерелье у Федора Чернеговского во шти рублев десяти алтынех и ты в том выкупи...".
Владимир Атласов в это время остро нуждался в деньгах и решил, что по этой записке он сможет вытребовать долг с Максима Мухоплева.
20 июня 1684 г. Атласов подал "исковую челобитную" в Якутскую приказную избу, в которой писал: "...бьет челом холоп ваш, казак Волотька Отласов. В прошлых, государь, годех положил отец мой покойной Володимир Тимофеев на збереженье ожерелия низоное казаку Максиму Данилову и тот Максим заложил то ожерелья мимо отца моего во шти рублех в десяти алтын казаку Федору Черниговскому, и отец мой, покойной Володимир, то ожерелья выкупил своими деньгами мимо его Максима, а ныне он, Максим, тех денег мне, холопу вашему, не платит неведомо за что".
Около документа сделана пометка: "Ответчик казак Максимка Мухоплев, выслушав исковый челобитной исца казака Волотьки Отласова отвечал, а в ответе своем сказал: отец де ево, Володимер Отлас, ожерелье низаное во шти рублех в десять алтынех ему, Максимку, заложил в Енисейску и тому де готов с восмь, а не на збереженье, безденежно, а велел де мне то ожерелье заложить в тех же деньгах на Илиме казаку Федору Черниговскому".
Очевидно, что после этой находки уже никто не сможет взять под сомнение то, что якутский казак Владимир Тимофеевич Отлас был отцом "Камчатского Ермака" — Владимира Владимировича Атласова. Здесь нас не должно смущать, что во всех цитированных документах "Камчатский Ермак" называется "Отласовым". Прозвище отца "Камчатского Ермака" возникло от названия материи — "атлас". И сам Владимир Владимирович, узнав позже, что название этой материи нужно писать через "а", стал подписываться "Атласовым".
Благодаря всем этим архивным находкам стало очевидно, что некоторые историки совершили серьезную ошибку, воедино соединив биографии отца и сына (ведь оба были "Волотьками", "Володимерами"). И потому не удивительно, что кое-кому показалось, что Владимир Атласов пошел на Камчатку в преклонном возрасте. На самом деле он пошел на Камчатку лишь 14 лет спустя после своего поверстания в казаки и поэтому тогда ему было значительно меньше 40 лет.
К сожалению, мы до сих пор точно не знаем год рождения Владимира Атласова. М. И. Белов в 1957 г. утверждал: "...годом его рождения следует считать 1636 или 1637". В том же году И. И. Огрызко утверждал, что Атласов родился "около 1652 г.". А из этого можно заключить, что Владимир Атласов был на десять лет моложе и вероятнее всего родился в самом начале 1660-х годов.
В конце XVII в. существовал обычай на место умершего отца брать ("верстать") его сына. Однако мы видели, Владимир Атласов был взят в казаки на место погибшего Григория Северова. Объясняется это тем, что будущий "Камчатский Ермак" уже с 9 июля 1682 г. был зачислен в "женатый оклад": он женился на Степаниде. А его отец, Владимир Тимофеевич Отлас, во всех окладных книгах Якутского острога неизменно числился в списке... "холостых казаков"! Это, конечно, не может не удивить, потому что у Владимира Атласова было еще два брата: старший Иван (он погиб на Вилюй в 1698 г.) и младший Григорий, позднее ездивший с В. Атласовым на Камчатку. Но все это происходило от того, что у Владимира Атласова жена Степанида была православной, а мать Атласова была некрещенной. Очевидно, что Владимир Отлас женился подобно Федоту Алексееву Попову и многим другим русским землепроходцам не на русской. Пока еще не удалось установить какой же она была нациоанльности. Но в конце 50-х начале 60-х гг. XVII в., когда появился на свет брат Атласова, их отец имел дом в Якутске и поэтому наиболее вероятно, что мать Атласова была якуткой. Во всяком случае теперь уже вполне очевидно, что Владимир Атласов был уроженец Якутска, а отнюдь не "забредшим в Сибирь устюжским крестьянином" или выходцем с реки Камы. Находка ранее неизвестной челобитной Владимира Атласова 1684 г. для нас полезна и тем, что она показывает как был близок отец Владимира Атласова к некоторым выдающимся землепроходцам Восточной Сибири. Упомянутые в этой челобитной Максим Мухоплев и Федор Черниговский — очень интересные фигуры.
Максим Мухоплев в течение многих лет служил в самых различных зимовьях и острожках Ленского края, то в качестве толмача — переводчика с якутского и эвенкийского языков, то в качестве "приказного" (начальника). Он был блестящим знатоком всей Якутии от Лены до Колымы. В 1697 г. он принял участие в составлении сводного географического чертежа "Якутского города с уезды" — чертежа всего обширного Ленского края, на котором нашли свое отражение и сведения о Камчатке, полученные от якутского казака Л. С. Мороско Старицына. Максим Мухоплев доставил этот важный чертеж в Москву и давал по нему разъяснения в Сибирском приказе. Он лично был знаком с выдающимся сибирским картографом Семеном Ремезовым. Максим Мухоплев был даже известен голландскому географу Николаасу Витсену, который в своем капитальном труде "Северная и восточная Татария" даже ссылается на сведения "князя Максимилиана Мухоплетиуса". (Максим Мухоплев за свою успешную службу был произведен в высший казачий чин — "сына боярского". Витсен решил, что "сын боярский" и "князь" — это одно и то же!).
Не менее любопытна и фигура Федора Черниговского. Он сын знаменитого поляка Никифора Черниговского, который в 1665 г. убил илимского воеводу разнузданного насильника Лаврентия Обухова и вынужден был искать себе убежище на далеком Амуре. Там Никифор Черниговский смог возродить знаменитый Албазин и основать целый ряд новых русских поселений на Амуре и его притоках. За свои большие заслуги Н. Черниговский был прощен и даже официально назначен "начальным человеком" Албазинского острога. Но совершенно иначе сложилась судьба его сына Федора. Во время похода на Амур Федор Черниговский вместе со своими другими братьями ушли от отца, по приказу воеводы были схвачены и брошены в тюрьму, где и просидели несколько лет, пока заслуги их отца, Никифора, не получили признания у московского правительства. Тогда они были освобождены и возвращены в родной им Илимск. Здесь с ними и встречался Владимир Отлас, когда возил ленскую пушнину из Якутска в далекую Москву. Там же Федор Черниговский и вел свои дела с Максимом Мухоплевым.
В августе 1684 г. Владимир Атласов снова в качестве "подьячего" был послан на "двуегоднюю службу" с казачьим пятидесятником Андреем Амосовым на далекую реку Уду. О реке Уде ходила дурная слава: мало там было "прокорму", улов рыбы ничтожен. Потому туда казаки брали "добрые запасы". По пути на Уду у Владимира Атласова произошло несчастье. В Маймаканском зимовье казак Ларион Дурнев напал на небольшую группу казаков, с которой шел Атласов, и забрал у них большую часть продовольствия. У одного лишь Атласова он захватил десять гудов ржи. Эта потеря значительно осложнила жизнь Атласова на Уде. Жил он там впроголодь, хотя временами и ходил в различные походы на дальние реки, где можно было добыть рыбы. Именно тогда Атласов впервые побывал на реке "Хамун" (Амгунь), в землях негидальцев. Но на Уде он голодал и потому 3 июня 1685 года постарался "полюбовно поменятца" службой с казаком Удского острога Василием Протасовым. Удалось найти челобитную Василия Протасова, в которой он просил "вместо его, Волотьки, служить ваших великих государей служба два годы с пятидесятником казачьим с Ондреем Омосовым, а ему, Волотьке итти с отписками в Якуцкий острог".
Как раз в этот момент до Удского острога дошли тревожные сообщения о том, что китайцы готовят нападение на Албазин и Удский острог. Это чрезвычайной важности сообщение Андрей Амосов поручил доставить в Якутск Владимиру Атласову, и ему в помощь были выделены три казака: Любим Дежнев, сын Семена Дежнева, Андрей Ципандин (позже он стал приказным Анадырского острога) и Тимофей Борисов. Выйдя на Алдан, группа Атласова от так называемого "Филиппова креста" пошла "коньми" прямо через горы к Якутску. Так выяснилось, что именно Владимир Атласов и его товарищи одними из первых сообщили о готовившемся нападении на легендарный Албазин.
В столице громадного края Владимир Атласов задержался на целый год. В 1686 г. у него родился сын Иван. Это удалось установить благодаря находке составленного 16 марта 1687 г. списка, "сколько в Якуцком недорослей казачьих детей, которые в службу поспеют...". В этом списке сказано: "у Волотьки Отласова сын годовой". Упомянуть об этом стоит потому, что М. И. Белов уверял, что уже в 80-х годах сын Владимира Иван находился на самостоятельной военной службе! Этот курьез возник из-за того, что сына Владимира Атласова спутали с другим Иваном Атласовым, старшим братом Владимира, который действительно в 80-х годах служил в различных зимовьях Ленского края.
В августе 1687 г. Владимира Атласова снова отправили на Уду с отрядом казаков, во главе которых стоял Иван Крыженовский. Как бывалый человек Атласов смог быстро довести новый отряд до места. Однако и на этот раз он пробыл на Уде только одну зиму и вернулся в Якутск к своей семье. Именно в этот период он добился выделения ему в Якутске отдельного двора и огорода. До этого он жил вместе с братьями Иваном и Григорием на одном отцовском подворье.
Новый воевода Якутска Петр Зиновьев наделил Владимира Атласова в 1687 г. особыми полномочиями: вести суровую борьбу с самогонщиками и также с неплательщиками ясака. Молодой казак рьяно принялся выполнять возложенные на него поручения. Воеводе посыпались жалобы на то, что Владимир Атласов слишком лихо разбивал посуду у самогонщиков. Сын боярский В. А. Петриловский даже завел против него дело, однако оно было вскоре прекращено.
Иначе обстояло дело со сбором недоимок. Тут Атласов и его помощники явно перестарались. Они силой забирали меха у якутов. Порою прибегали к рукоприкладству. С рек Амги и Татты к воеводе П. П. Зиновьеву стали поступать жалобы на поведение Атласова. Воеводе пришлось завести против него специальное дело. В "описи Якутской архивы 1703 г." оно названо так: "Столп, в нем дело казака Мишки Гребеньщика да Волотьки Отласова, что они ездили в волости, воровали ясачных людей, разоряли, грабили и обиды и налоги им чинили". В 1930-х годах в Ленинграде были найдены и опубликованы листы этого дела. В них содержались показания многочисленных свидетелей из якутов. Многие из них жаловались на рукоприкладство Владимира Атласова, но признавали, что действовал он так не ради личного обогащения, а ради покрытия недоимок в сборе ясака. По решению якутского воеводы Атласов был публично порот "на козле".
Все это произошло при якутском воеводе Петре Зиновьеве, который отличался патологической жестокостью.
3. ВЛАДИМИР АТЛАСОВ НА СЕВЕРО-ВОСТОКЕ СИБИРИ
В 1691 г. В. Атласов впервые отправился из Якутска на далекий Север. Был ли он туда послан в ссылку или поехал добровольно — пока еще не установлено. Но он отправился на Анадырь, где несколько лет "начальным человеком" служил его друг Андрей Ципандин. Однако Атласов попал под начало не Ципандина, а весьма заносчивого сына боярского Семена Чернышевского.
Летом 1692 г. Атласов участвовал в походе анадырского приказного Семена Чернышевского к восточным чукчам.
Еще в 1687—1688 гг. часть восточных чукчей признала власть России и платила ясак. Но в ночь на 6 декабря 1688 г., как мы уже знаем, какая-то группа восточных чукчей вероломно перебила спавших у них русских, во главе которых стоял анадырский приказной Василий Федоров Кузнецов.
Семен Чернышевский имел задание наказать убийц Василия Кузнецова. Эту миссию он не смог исполнить. Однако во время этого похода русские собрали новые сведения о землях восточных чукчей. И что особенно ценно: именно во время этого похода Атласов впервые получил весьма полезные сообщения о далекой Аляске, об "острове" на котором живут иноземцы (эскимосы), которые "говорят своим языком и приносят соболи худые, подобно зверю хорьку". Слышал он это от чукчей, которые жили на Чукотском полуострове ("носу") и "на устье Анадыря реки".
Во время этого похода к восточным чукчам резко обострились отношения между Владимиром Атласовым и Семеном Чернышевским. Атласов открыто выступал против многих действий анадырского приказного. Оскорбленный С. Чернышевский доносил в Якутск, что Атласов перед народом его "срамил всякою неподобною бранью, матерной и ротовой, и вором и плутом называл". Видимо, было за что. Чернышевский хотел учинить над Атласовым расправу, но не смог: Атласов "в руки не дался" и даже обвинил приказного в государственной измене. Когда Атласова силой привели в Анадырский острог на допрос, он просил простить его за горячий нрав: "виноват де он, Волотька... дела де он... на сына боярского на Семена Чернышевского не знает, а сказывал де он то великих государей дело напрасно, боясь батогов".
И все-таки Атласову не удалось избежать батогов. После экзекуции С. Чернышевский отправил Атласова в Якутск, видимо, рассчитывал, что там он получит дополнительное наказание. Прибыв в Нижне-Колымское зимовье, Атласов повстречал своего давнего друга Андрея Ципандина, который возвращался в Анадырский острог на смену Семену Чернышевскому. Атласов сразу же решился вернуться назад на Анадырь, а поэтому по обычаю тех времен договорился с казаком Василием Григорьевым об обмене службами. До нас дошли их подлинные челобитные, составленные по случаю такого обмена.
Среди документов Якутской приказной избы случайно удалось обнаружить довольно любопытную челобитную жены Атласова — Степаниды Федоровны. Вот ее подлинный текст:
"Великим государем, царям и великим князьям Иоанну Алексеевичу, Петру Алексеевичу всеа великие и малые и белыя России самодержцам. Бьет челом сирота ваша, казака Володимера Отласова женишка ево Стефанидка. По вашему, великих государей, указу муж мой Володимерко послан на вашу, великих государей, дальнюю нужную службу на Нос служить многия годы беспеременно, а я, сирота ваша, скитаюся меж двор, помираю голодом. Милосердные великие государи, цари и великие князья Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич всеа великие и малые и белые России самодержцы, пожалуйте меня, сироту свою, великих государей хлебным и соляным жалованием мужа моего окладом на нынешней на 200 (1691—1692) год для скудости. Великие государи цари, смилуйтесь".
Челобитная была "уважена". Степаниде выдали часть жалования Владимира Атласова.Служба Атласова с Андреем Ципандиным продолжалась недолго. Вскоре на Анадырь прибыл новый приказной Афанасий Пущин, сын Григория Пущина, погибшего на Индигирке зимою 1691 — 1692 гг. Поскольку Афанасий Пущин за заслуги отца и его деда, знаменитого Федора Пущина, бывавшего на Амуре и на Охотском побережье, был поверстан в высший казачий чин сына боярского, Андрей Ципандин сдал ему управление Анадырским острожком.
Афанасий Пущин рьяно принялся собирать ясак на Анадыре и уже вскоре смог подготовить партию пушнины для отправки в Якутск. Везти эту "казну" в Якутск поручили бывалому казаку Михаилу Голыгину. Ему в помощь выделили Владимира Атласова и Василия Куркуцкого.
В августе 1694 г. "казна" была в целости доставлена в Якутск. Тогда-то Владимир Атласов и поведал якутскому воеводе И. М. Гагарину о том, что Анадырский острог очень удобен для освоения "новых землиц". Рассказ произвел впечатление на воеводу, и Владимир Атласов решил этим воспользоваться для того, чтобы попросить воеводу поверстать его в казачьи пятидесятники на место погибшего в 1688 г. Василия Кузнецова. Просьба Атласова была уважена 11 октября 1694 г.
Среди зимы идти на дальний Север было трудно. Поэтому Владимира Атласова временно делают сборщиком ясака в якутской Борогонской волости. На этот раз никаких инциндентов в сборе ясака уж не было. Летом Атласов подготовился к новому походу на Анадырь. В августе следующего года он был официально назначен новым приказным Анадырского острога. Но к месту своей службы он смог добраться лишь в конце апреля 1696 г.
Путь этот оказался нелегким. Еще в начале 1680-х гг. в верховьях Лены полностью прекратилось строительство кочей. И с тех пор на Анадырь стали ходить только по рекам.
Вот как описывал этот путь сам Владимир Атласов:
"Из Якуцкого де он, Володимер, пошел в 203 (1695) г. августа в последних числех в Анандырское зимовье, для государева ясачного сбору, а с ним было якуцких служилых людей 13 человек. Из якуцкого де переплыв он в лодках через Лену реку, взяв конные подводы, шли еланными и луговыми местами до Алдану реки дни с три. А ходу в день будет верст по 30-ти. А переехали через Алдан в лодках, а коней от Алдана наймовали и через реку Алдан плавили повыше устья за день против р. Токулана. А Алдан река величиною будет против Москвы реки вдвое. А против р. Токулана вверх по правой стороне шли коньми ж, по грязным и каменистым местам до самой вершины 11 дней. А зима захватила их на устье Токулана реки. А та Токулан река меньше Москвы реки. И перешед Токулан реку, пришли на вершину Яны реки через камень 1 день, и шли по Яне реке вниз коньми недели с две до Верхоянского зимовья.
И в Верхоянском зимовье, наняв новых лошадей, шли на низ по Яне, а Ян река шире Москвы реки, и перешли на Тастак. А Тастак река меньше Москвы реки и мелка. А с Тастаку на Галяндину речку, а та Галянда речка пала в Индигирку реку, под Индигирском острогом. И шли тою Галяндою речкою до Индигирского острожку недель до шести и по семи.
А из Индигирского острожку на низ по Индигирке шли на наемных оленях дней с 5 или 6, до Уяндинского зимовья. А та Уяндина река пала в Индигирку реку с левой стороны. А от Яндины шли небольшое место на низ по Индигирке и перешли через хребет до Алазейского зимовья, а ходу дней с 8 или с 10. А от Алазейского зимовья на оленях же через хребет шли до Колымы реки до урочища Ярмонги 2 дни. А с Ярмонги шли на низ по Колыме дней с 10 на нартах до Нижнего Колымского зимовья, а то зимовье близь самого устья.
А от Колымского зимовья пошли вверх по Анюю реке через хребет до Яблонной реки, а по Яблонной вниз до Анандыря реки и по Анандырю вниз до Анандырского острогу недели с 4, а налехке весною выходят недели с три. А в подводы коней и оленей наймут они служилые люди собою у ясачных иноземцев".
Так Владимир Атласов вторично попал на Анадырь.
Литературные источники:
- Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки, часть 2. Под редакцией Е. В. Гропянова. Петропавловск-Камчатский, издательство ОАО «Камчатский печатный двор», 1997 г.