Первый поход Атласова на Камчатку

Здесь приводится отрывок из труда Бориса Петровича Полевого «Новое об открытии Камчатки», часть 2, глава 2.

Глава вторая
 КАМЧАТСКИЙ ПОХОД ВЛАДИМИРА АТЛАСОВА

1. ОТ АНАДЫРЯ ДО ОЛЮТОРЫ

Когда 29 апреля 1696 г. в Анадырский острожек снова прибыл Владимир Атласов, там имелось всего одно старое зимовье "с нагородней", два амбара и так называемая "аманацкая казенка", в которой содержались немногочисленные заложники-аманаты. В амбарах хранились всего 6 "спиц железных морже-вых", 10 фунтов одекуя (бисера) и порох весом 1 пуд, 13 фунтов. Русских людей на Анадыре было немного. Сам Атласов тогда же сообщил в Якутск: "А служилых людей здесь в Анадырском мало, потому что чюкотцких неясашных мужиков и коряцких поблиску около острогу, много...".

Получив подробную информацию о камчатском походе Л. С. Мороско 1695—1696 гг., Владимир Атласов сразу же загорелся желанием организовать новый большой поход с целью присоединения к России всего великого южного полуострова. И сразу встал остро вопрос: на какие же средства можно будет начать подготовку к такого рода масштабному предприятию. Атласов весьма смело стал брать деньги взаймы под кабалы. Так Иван Харитонов дал Атласову взаймы 160 рублей. У торгового человека Михаила Остафьева и его приказчика Степана, Атласов "занял в кабалу на 120 лисиц красных" и т. д.

В походе Владимира Атласова приняли участие 60 русских — казаков, промышленных и торговых людей, а также 60 ясачных юкагиров. М. И. Белов полагал, что все они вышли из Анадырского острога еще 14 декабря 1696 г. Следовательно, в северный район Камчатки они впервые пришли уже в январе 1697 г. С самого начала Владимир Атласов поставил своей главной задачей присоединить весь полуостров Камчатка к великой России.

Атласов решил начать присоединение камчатских народов уже с реки Пенжины — с местных коряков. "И шли де они, — писал Атласов, — из Анадырского чрез великие горы на оленях полтретьи недели и наехали подле моря к губе на Пенжине реке в Акланском и в Каменском и в Усть-Пенжинском острожках неясашных седячих пеших коряк человек ста с три и больши и призывал их под государеву самодержавную высокую руку ласково и приветом и, собрав с них ясак лисицами красными, выслал в Якуцкой с служилыми людьми с Олешкою Пещерою с товарищи. А бою де у них с ними не было, потому что по государской участи учинились они, неясашные коряки, покорны".

Однако вскоре в Анадырском острожке произошло неожиданное. Туда прибыл сын боярский Григорий Постников, новый анадырский приказной, который должен был там сменить Атласова. Постников давно уже знал Владимира Атласова явно не с лучшей стороны. И он решил срочно вернуть его назад на Анадырь. И уже 4 апреля 1697 г. Постников отправился, как гласит документ, "за ним, Володимером, в погоню, чтоб он, Володимир, в таком дальнем расстоянии и своей дуростью не потерял служилых людей и иноземцев".

Григорий Постников не смог нагнать Атласова и вскоре повернул назад на Анадырь. Позже с той же целью Постников, послал на юг будущего камчатского приказного Осипа Миронова, но и он тоже не смог найти Атласова. Две неудачи Постникова вернуть Владимира Атласова оказались историческими: поход Владимира Атласова состоялся. Постников, зная горячий нрав Атласова, вполне искренне считал, что своими необдуманными действиями может затруднить мирное присоединение Камчатки к России. И только недавно выяснилось, что опасения Постникова не были беспричинными. Оказалось, Атласов самовольно стал вторично собирать ясак с тех коряков, которые уже раньше в 1696 г. платили ясак Михаилу Многогрешному, племяннику сосланному в Сибирь опального украинского гетмана. Коряки естественно запротестовали против вторичного их обложения, и до нас даже смогла дойти их жалоба, которая была ими передана Многогрешному. Вот текст недавно найденной подлинной челобитной пенжинских коряков: "...он, Володимер, в Пенжинских острожках имал с холопей ваших ваш великих государей ясак с Акланского и Каменского и Усть-Таловского острожков и у острожек погромил родников наших, прибил всех, а жен их и детей имал в полон неведомо каким обычаем и по какому указу, а (в) прежние годы мы, холопи ваши, слыхали от своих родников и от служилых людей, те де служилые люди ясачных людей не громят". Постников сразу же об этой "дурости" Атласова сообщил в Якутск.

О пенжинских коряках Атласов говорил так: "А ружья де у них — луки и копья и начального человека они над собою не знают, а слушают который у них есть богатой мужик. А товары де надобны им — железо, ножи и топоры и палмы, потому у них железо не родитца. А соболей де у них на устье Пенжины реки нет, а питаютца они рыбою, аманатов не держатца". В бога они не верят: "...а есть у них их же братья шеманы — вышеманят, о чем им надобно: бьют в бубен и кричат". Особой внешностью не отличаются: "...пустобородые, лицом русаковаты, ростом средние".

От устья Пенжины атласовцы дошли по западному побережью полуострова до перевала с Лесной на Карагу на Берингово море: "...пошли они через высокую гору к олюторским корякским острогам". Местных жителей и тут "призывал ласкою и приветом". Ясак собирал лисицами. Атласов утверждал, что будто бы "русские люди у них преж ево, Владимерова с товарищи приезду нихто не бывал". На самом деле еще раньше русские в той земле бывали неоднократно — и во времена Ивана Камчатого и особенно, когда сюда ходил Лука Мороско и Иван Енисейский. Соболей они здесь не смогли получить. Никаких конфликтов с олюторскими у русских не было. Атласов пояснял: "И бою де у них с ними никакова не было, а ружье де у них луки и стрелы костяные и каменные, а железа у них нет и не родитца, а опричь железново ножей и палем и копий — иного они ничего у них не берут. А аманатов де своих они не держатца ж".

Здесь отряд атласовцев разделился на две группы: "30 человек служилых людей да 30 юкагирей" пошли "подле Люторское море для проведывания тое земли и островов и для призыву под царскую высокосамодержавную руку вновь неясачных людей с ясачным платежом". Во главе этого отряда был поставлен бывалый казак Лука Семенов Мороско.

2. ПОХОД НА РЕКУ КАМЧАТКУ

Сам же Атласов с остальными его спутниками решили вернуться на Охотское море для похода по западному побережью полуострова. Местные коряки отказывались платить ясак. «И недошед Камчатки реки, — рассказывал Владимир Атласов, - наехали неясашных оленых коряк 2 юрты и ласково их под царскую руку призывал, и они ясаку великому государю платить не стали и грозили их побить всех. И он де Володимер, поговоря с служилыми людьми, громил их и побил".

Между тем группа юкагиров задумала совершить нападение одновременно на отряд Атласова на западном берегу полуострова Камчатка и на немногочисленных русских, оставшихся в Анадырском остроге.

Юкагирский заговор провалился. Нападение на острог было отбито. Такая же неудача постигла юкагиров, которые пытались убить Атласова в районе реки Паланы. Юкагир Ома объявил Атласову, что он будто бы заметил лыжный след в стороне. Атласов приказал четырем его казакам проверить это известие, и когда они остались на ночевку, Ома и другие заговорщики вероломно убили трех казаков. Затем юкагиры неожиданно напали на основной отряд Атласова и убили еще несколько человек.

В одном из неопубликованных архивных документов похода упоминаются юкагиры-изменники — Ома, Тыкно и их сообщники, которые "будучи в походе с Володимером Отласовым убили пять человек, Евдокима Старловского, Матюшку Прибылова, Архипа Микитина, Сеньку Галева, Ивашку Стадухина, да промышленных людей Кирилка Иванова, Лучку Федорова, Сидорка Дмитриева и ево Володимера избранили и с ним больше тридцати человек переранили служилых людей". Сам Атласов позже утверждал, что он на Палане был ранен "во шти местах".

Встревоженный Атласов поспешил отправить на восточный берег одного верного юкагира к Луке Семенову с приказом срочно идти к ним на помощь. Отряд Атласова вновь воссоединился, но уже вскоре коряки в урочище Кохча убили Луку Семенова. Так трагически закончилась жизнь человека, который оставил немалый след в истории присоединения Камчатки к России.

Затем отряд Атласова по реке Тигиль отправился к среднему течению легендарной реки Камчатки. Атласов был обрадован, обнаружив на реке Камчатке "людей гораздо много и посады великие".

Первоначально у Атласова особых трудностей не было. Первые четыре острога покорились русским быстро. Он сообщил: "...а около тех острогов юрт ста с четыре и более и подозвал их под царскую великодержавную руку и ясак с них вновь имал, а с кого имяны — подаст книги".

К сожалению, пока ясачные книги Атласова не обнаружены. Кое-кто склонен был думать, что Атласов так и не составил на реке Камчатке ясачных книг. Но это мнение ошибочно. В описи якутского архива 1703 г. упоминаются "две книги зборные ясачной соболиной и лисичной казны новопостроенного камчадальского острога и анадырского зимовья за рукою зборщика Володимера Отласова 206 и 207 годов", т. е. 1697—1698 гг. Аталсов, чтобы оттенить свои воинские заслуги уверял, что ительменские селения были неплохо укреплены, были малыми острожками или даже настоящими острогами. Атласов пояснял: "А остроги де они делают для того что меж собою у них бывают бои и драки род с родом почасту". Особенно воинственными были нижне-камчатские ительмены. Поэтому среднекамчатские объясаченные ительмены стали просить русских организовать против своих общих врагов особый воинский поход, и Атласов дал согласие на это. Он рассказывал: "А как плыли по Камчатке и по обе стороны реки иноземцов гораздо много — посады великие юрт ста по 3 и 4 и по 5 сот и больше есть".

Теперь уже очевидно, что Владимир Атласов, подобно Ярофею Хабарову в начале 1650-х гг. значительно преувеличивал численность покоренных им ительменов на реке Камчатке в расчете на будущие царские награды. Похвалялся он и своей воинской удалью: "И он де, Володимер, с служилыми людьми их, камчадалов, громили и небольших людей побили и посады их выжгли для того, чтоб было им в страх и великому государю поклонились. А ныне иноземцы от них разбежались". Неудивительно, что Александр Пушкин назвал его "Камчатским Ермаком" — завоевателем Камчатки. Именно в ознаменование покорения Камчатки он и счел важным водрузить на левом берегу реки Канучь у ее устья крест с надписью: "СЕ году iюля Гi дня, поставил сей крест пятидесятник Володимер Атласов с товарыши НЕ человек".

"СЕ" - "205" году, т. е. 1697 г. "Гi" - "13", а не 18-е, как порою неверно датируют. "НЕ человек" — 55. Следовательно, надпись на кресте показывала, что он был поставлен 13 июля 1697 г.

Этот крест еще существовал во времена С. П. Крашенинникова. И уже в 1959 г. был вновь восстановлен.

Между тем коряки, желая нанести наибольший урон Атласову, попытались лишить его оленей "для того, чтоб им, Володимеру с товарищи, великому государю служить было не на чем". Атласов устремился по их следам: "...у Пенжинского моря поставили они (коряки) с ними служилыми людьми бой, и бились день и ночь и божей милостию и государевым счастием их коряков человек ста с полтора убили и олени отбили, и тем питались, а иные коряки разбежались по лесам". С тех пор река, на которой происходили эти события, стала русскими называться Воровской. Недавно местные жители подняли вопрос о переименовании этого будто бы "оскорбительного" названия. Но так ли нужно уничтожать, это историческое название, которое до этого просуществовало более четверти тысячелетия? Советский дипломат Вацлав Воровский даже гордился своей фамилией.

3. ОБНАРУЖЕНИЕ ЯПОНЦА ДЕНБЕЯ

Вскоре до Атласова дошел слух, что имеется у ительменов на реке Нани вблизи реки Ичи "полоненик", которого "называли они, камчадалы ... русаком"! Атласов потребовал от ительменов доставить его к себе, и "камчадалы, боясь государской грозы, того полоненика привезли". Он не был русским, а выходцем с далекого юга. Атласов рассказывал: "И сказался тот полоненик ему, Володимеру, он де Узакинского государства, а то де государство под Индейским царством. Шли де они из Узакинского государства в Индию на 12 бусах, а в бусах де у них было — у иных хлеб, у иных вино и всякая ценинная посуда. И у них де на одной бусе дерево сломило и отнесло их в море и носило 6 месяцев и выкинуло к берегу 12 человек и взяли де их 3 человек, курильские народа мужики, а остальные де подле того же морскому носу в стругу угребли вперед, а где девались — того он им не сказал. И товарищи де ево 2 человека, живучи у курилов, померли, потому что они к их корму не привычны: кормятца де они, курилы, гнилою рыбою и кореньем".

Так был обнаружен на Камчатке японец Денбей, уроженец Осаки, который попал в тайфун при переезде в "Енду", т.е. Иеддо (Токио), "который стоит на взорье, расстоянием от Ассака с 700 верст".

Долгое время Денбей считался самым первым японцем, попавшим в Россию. Поэтому многие историки как в нашей стране, так и Японии часто начинали историю ранних русско-японских отношений с 1697 г. В качестве примера укажем например на хотя бы широко известную монографию Э. Я. Файнберг "Русско-японские отношения в 1697—1875 гг." (М., 1960). Но еще на рубеже XIX—XX вв. в Ватикане были впервые обнаружены документы о появлении в России на Волге японца с Филиппинских островов еще во времена смуты в начале XVII в.  По одним сведениям он был заточен в монастырь, по другим — казнен в Нижнем Новогороде.

Надо сказать, что Атласов весьма ревниво относился к некоторым своим "приоритетам". По его словам он первым узнал о существовании японца на Камчатке. Но нам достоверно известно, что еще участники камчатского похода Луки Семенова Мороско уже слышали о существовании на Камчатке какого-то грамотного иностранца. И уже в 1695 г. с Камчатки в Анадырский острог был вывезен листок из какой-то японской книги. И лишь во второй половине XX в. стало известно, что еще в 1652 г. на нижнем Амуре в нивхском селении Маго ("Махонском улусе") русским казакам удалось узнать о существовании японцев — народа "чижем". Таким образом еще за 45 лет до встречи Атласова с Денбеем на Камчатке русские на Дальнем Востоке смогли получить самые ранние сведения о японцах. Эти сведения в 1674 г. дошли до русского дипломата Н. Г. Спафария, и это явилось причиной, почему он еще до своего отъезда в Китай начал собирать сведения и о Японии.

4. ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО В. АТЛАСОВА С АЙНАМИ - "КУРИЛАМИ"

Осенью 1697 г. отряд Атласова впервые встретился с камчатскими айнами, которых именно он первым назвал "курилами", от айнского слова "кур" — "человек, народ". Эта встреча была отнюдь не мирной. Он так ее описывал: "...наехали они курильских мужиков 6 острогов, а людей в них многое число и их под царскую высокую руку призывали ж и ясаку просили и те де курила учинились не послушны: ясаку себя не дали и учинили с ними бой, и они де, Володимер с товарищи, из тех острожков один взяли и курилов человек с 50, которые были в остроге и противились — побили всех, а к иным острожкам не приступали, потому что у них никакова живота нет и в ясак взять нечево. А соболей и лисиц в их земле гораздо много, только они их не промышляют, потому что от них соболи и лисицы никуда нейдут".

Атласов так описывал облик камчатских айнов: "...видом против камчадальцев чернее и бороды меньше. А на той Курильской земле против Камчадальской теплее. Одежду носят такую же, что и камчадальцы, только камчадальцов они скуднее. А соболи у них есть только плохие, а бобров больших и лисиц красных много. А вдаль какие за теми курильскими иноземцами какие есть и далека ль та земля — неведомо".

Атласов особо подчеркивал, что Курильская земля — страна южная: "А летом в Курилах солнце ходит против человеческой головы и тени против солнца от человека не бывает".

Атласов по праву считается русским первооткрывателем Курильских островов. Он первым сообщил о существовании этих островов: "А против первой Курильской реки на море видел как бы острова есть...". По мнению многих исследователей здесь указывается остров Алаид, которого с 1954 г. стали именовать островом Атласова. Таким образом, именно благодаря поискам Владимира Атласова в 1697 г. впервые родилось географическое название "Курильские острова".

Во время пребывания в Курильской земле на реке Нынгучу был убит бывалый казак Иван Осипов Голыгин, почему с того момента эту реку стали называть Голыгиной. От этого места Владимир Атласов вернулся на реку Ичу, главную базу похода.

5. ВОЗВРАЩЕНИЕ ВЛАДИМИРА АТЛАСОВА С КАМЧАТКИ

Атласов решил основать в верховьях реки Камчатки свою новую постоянную базу. С этой целью он направил туда небольшую группу казака Потапа Серюкова с 14 русскими и 13 юкагирами.

Первоначально отношения Серюкова с местными ительменами были мирными. С. П. Крашенинников отмечал: "...оставленный на Камчатке служивой Потап Серюков жил в Верхнем Камчатском остроге три года без всякого утеснения от камчадалов, ибо он за малолюдством ясаку собирать не отважился но под видом купца торговал с ними. Наконец, и тот в Анадырск поехал, однако ж коряки не допустя его до Анадырска со всеми товарищами убили".

Сам Атласов вынужден был тоже задержаться на полуострове. Он серьезно страдал от ран, а главное, ему стало известно, что коряки решили его перехватить на пути в Анадырский острог.

В зимних условиях опасность перехвата отряда многочисленными коряками была большей: на снегу оставались следы. В условиях лета скорее можно было пройти незамеченными.

Сам Атласов не хотел возвращаться на Анадырь. Во-первых, он понимал, что там он утратит свою власть, вынужден будет ее уступить новому приказному. Во-вторых, его отряд стал малолюдным и потому была весьма велика опасность его гибели. Михаил Многогрешный, ходивший не раз на Камчатку, вполне обоснованно предупреждал: "...а у камчатских и улюторских (олюторских) у оленных и пеших коряк великий скоп на него Володимера: ис своей де Корятцкой земли выпустить не хотят". Поэтому вернуться можно было только скрытно. Тем не менее оставшиеся спутники Владимира Атласова все-таки настояли на возвращении на Анадырь на немногочисленных оленях. И им действительно удалось скрытно пройти на Анадырь.

2 июля 1699 г. Владимир Атласов с 15 русскими и всего 4 юкагирами, а также вместе с одним ительменским "князцом" (тойоном) и японцем Денбеем дошли до Анадырского острога. С собой они привезли весьма большую "казну": 330 соболей, 191 красную лисицу, 10 лисиц сиводущатых, 10 каланов, одну соболью парку и различные "лоскуты" каланов. Многие соболи были без хвостов — "они, камчадалы, у соболей хвосты режут и мешают в глину, и делают горшки, чтоб глину с шерстью вязало, а из иных шьют наушки". Ительмены в те времена еще не ценили соболей. Гораздо ценнее для них были железные вещи. Камчадалы даже смеялись над казаками, когда они меняли ножик за 8 соболей, а топор — за 18.

Так завершился в Анадырском остроге знаменитый камчатский поход Владимира Атласова, который положил начало окончательному закреплению Камчатки за Россией. И в данном случае нельзя не согласиться с удачной оценкой М. И. Белова, которую он дал "Камчатскому Ермаку": "Во время похода на Камчатку раскрылся со всей ясностью облик Атласова, сибирского казака-завоевателя, ясачного сборщика, своенравного, решительного и предприимчивого человека, смелого и не останавливающегося ни перед чем при достижении поставленной цели. Будучи человеком своего времени, Атласов совершал поступки, которые не могут быть оправданы с позиций наших современных представлений. Однако, как бы то ни было, камчатский поход открыл новую полосу географических открытий на Тихом океане и завершил присоединение важных районов Дальнего Востока к Русскому государству".

Литературные источники:

• Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки, часть 2. Под редакцией Е. В. Гропянова. Петропавловск-Камчатский, издательство ОАО «Камчатский печатный двор», 1997 г.