Последствия убийства Атласова
Здесь приводится отрывок из труда Бориса Петровича Полевого «Новое об открытии Камчатки», часть 2, глава 8.
Глава седьмая
ПОСЛЕДСТВИЯ УБИЙСТВА ВЛАДИМИРА АТЛАСОВА
1. НАЧАЛО ПРИСОЕДИНЕНИЯ КУРИЛЬСКИХ ОСТРОВОВ К РОССИИ
Многие камчатские казаки ясно сознавали, что рано или поздно им придется держать ответ за убийство камчатских приказчиков Осипа Миронова Липина, Владимира Атласова и Петра Чирикова. Некоторые казаки себя утешали тем, что Камчатка находится весьма далеко от Москвы: "...семь лет до столицы, семь лет назад, а немногим Бог дает прожить четырнадцать лет". Но многие казаки ясно сознавали, что расправа с виновниками этого преступления начнется гораздо раньше и прощение они смогут заслужить только особыми государственными заслугами.
Во всей Восточной Сибири знали необыкновенную историю, произошедшую с Никифором Черниговским — убийцей илимского воеводы Леонтия Обухова в 1665—1672 гг. Тогда гордый поляк убил илимского воеводу, который изнасиловал его сестру, после чего сбежал в верховья Амура, где сперва возродил легендарный Албазин, а потом поставил там несколько русских селений и к тому же с местных аборигенов собрал богатый ясак. Приговоренный заочно к смертной казни, Никифор Черниговский был прощен. Поэтому некоторые камчатские казаки решили, что и их могут простить за убийство трех приказных, если они присоединят к России богатые "новые землицы".
Со времен первого камчатского похода Владимира Атласова в Сибири возник большой интерес к островам, которые именно тогда впервые были названы "Курильскими". Этими островами живо интересовался и Михаил Многогрешный, Василий Колесов и другие камчатские землепроходцы. В 1706 г. Колесов направил на поиски Курильских островов отряд Михаила Наседкина (около 50 человек). Позже Наседкин сообщил: "И они де шли в ту землю на собаках и проведывали от Курильского острогу дале в Нос земли нет, пришло море, а только видят в море от того де места за переливами земля, а проведать де той земли не на чем, судов морских и судовых припасов нет и взять негде, потому что де лесу близко нет и снастей и якорей взять негде".
16 февраля 1710 г. из Якутска была направлена "наказная память" камчатскому приказчику Осипу Миронову Липину "...о проведывании против отписки Василия Колесова в Курильской земле далее в Нос земли за перелевами." Липину поручили: "И какие острова и земли явятца, и какие люди живут и много ль их и какой у них зверь есть, описать имянно и учинить в том в Якутцкой подлинную ведомость и чертеж прислать без мотчания", т. е. без промедления.
В том же году осенью на Камчатку был направлен новый приказной Василий Севастьянов. Ему была дана "наказная память" от 9 сентября, которая гласила: "И тебе, Василию, поделав суды, какие прилично, за перелевами на море земли и людей всякими мерами, как мочно, проведывать и буде явитца на той земле люди, и тех людей великого государя под высокую руку вновь как мочно, всякими мерами по тамошнему смотря, приводить и ясак с них сбирать с великим радением, и той земле учинить особый чертеж".
И вот молодой Иван Козыревский внушил своим товарищам, что они должны первыми отправиться на Курильские острова и присоединить их к России. С ним согласился главный зачинщик бунта Данила Анциферов, который решил возглавить первый русский поход на северные Курильские острова. Началась подготовка к первому походу на Курилы. Казаки спешно прошли до крайней южной оконечности Камчатки к мысу Лопатка, где стали рассматривать берег острова Шумшу. Летом решено было идти на айнских байдарах на остров Шумшу.
Казаки объявили якутским властям о том, что они постараются "приложить тщание по сыску иных народов богатых, которые... живут на островах и проведать про них ласкою и учинить с ними дружбу и торговые промыслы".
1 августа 1711 г. Данила Анциферов, Иван Козыревский и их спутники отправились из Большерецкого острога к острову Шумшу. Они первыми из русских пересекли бурный Первый Курильский пролив и высадились на южном берегу острова Шумшу. Здесь было немало бежавших с южной Камчатки ительменов и курил, которые сразу же оказали сопротивление русским казакам. Впоследствии Иван Козыревский отмечал: "И к бою ратному, тамошние курильские мужики досужи и из всех иноземцов бойчивее, которые живут от Анадырского до Камчатского Носу". Особенно оказался жестоким бой "на усть Култугана реки". Для русских он окончился победой: "...у них курильских мужиков 10 человек убили, а иных многих испереранили и 3 карбаса морских у них отбили". Но казаки были разочарованы: "А на том острову соболей и лисиц не живет и бобрового промыслу... не бывает. А промышляют они нерпу, а одежду на себя имеют из нерпичьих кож и от птичьего перья".
21 ноября 1711 г. с Большой реки участники первого русского похода на Курилы утверждали, что им удалось побывать и на острове Парамушире, где встреча с местными жителями была мирной. Через переводчиков-ительменов казаки уговаривали местных жителей "ласкою и приветом" уплатить им ясак, на что айны и ительмены ответили так: "...мы здесь живучи ясаку платить никому не знаем, и прежде де сего с нас ясаку никто не бировал".
Жители Парамушира сообщили, что на их острове нет ни соболей ни лисиц, а морских бобров-каланов они продали торговцам с южных Курил на "железо и иные товары" еще весной 1711 г. Но это сообщение Данилы Анциферова и Ивана Козыревского многими берется под сомнение. Дело в том, что казак Григорий Переломов позже под пыткой заявил, что Анциферов и Козыревский вообще не были на острове Парамушире: "А что де он, Григорий, с убойцами своими со служилыми людьми написали великому государю в челобитной и в чертеже, что были на другом морском острову, и что де они, Григорий с товарищи написали в челобитной и в чертеже своем ложно".
Многие историки приняли на веру это "признание" Переломова. Однако и после "признания" Переломова Иван Козыревский продолжал утверждать, что он в 1711 г. побывал на Парамушире, и этому сообщению верил даже камчатский приказной Василий Колесов. Да и трудно допустить, чтобы участники похода 1711 г. могли бы выдумать рассказ о своей встрече на парамуширской "реке Яговилке" (реке реальной!) с айнами и ительменами.
Поэтому, скорее всего, Григория Переломова под пытками заставили оговорить своих товарищей. Вот почему многие русские историки верили в то, что русские в 1711 г. смогли побывать на двух Курильских островах. И показательно, что Козыревский продолжал это утверждать даже двадцать лет спустя.
16 сентября камчатские казаки вернулись "в новопостроенный земляной острог на Большую реку". Там они составили чертеж первым трем северным Курильским островам. Очевидно, что составителем этого чертежа был сам Иван Козыревский.
В 1712 г. камчатские казаки решили окончательно подчинить России южный район полуострова Камчатки с тем, чтобы им было бы легче продолжить освоение северных Курильских островов и в частности сломить сопротивление ительменов, живших на берегах Авачинской бухты. Но этот поход закончился гибелью самого Данилы Анциферова. Иван Козыревский стал главным в походе на Курильские острова в 1713 г., все свои силы он сосредоточил на закреплении за Россией первых двух северных Курильских островов. Важную роль сыграл здесь вернувшийся на Камчатку Василий Колесов. Именно он вручил Козыревскому наказную память, по которой Иван Козыревский сперва обязан был возобновить сбор ясака на Большой реке, затем измерить берег "с Большой реке новой земли по переливу (проливу) и за тем переливом на островах морских". И Колесов добавлял: "... и обо всем том велел я ему, Ивану, учинить чертеж и написать всему тому доезд и подать мне за своею рукой". На этот раз новый поход на Курильские острова был подготовлен более тщательно. Из Верхне-Камчатского острога были выделены две медные пушки, 20 пушечных ядер и шесть "жеребьев железных пушечных", т. е. железные болванки, похожие на снаряды. Выдали Козыревскому винтовую пищаль "восьмерик", 6 фунтов пороха, 15 фунтов свинца, 16 фунтов олова в блюдах — особыми "усечками" от них отрезались кусочки на пули.
На судовые снасти были даны на паруса 114 "чирелов крапивных камчатцкого дела" — особые коврики-подстилки, изготовлявшиеся ительменами и курильцами-айнами. Они сшивались вместе на паруса. Веревки также были сделаны из крапивы — весом с семь с половиной пудов! Был дан и обычный судовой инструмент: "...топарьи, и тесла, и сверла, и долото".
Уже в начале 30-х гг. XVIII в. Козыревский упоминал, что В. Колесов дал ему устное наставление — уже на первых Курильских островах установить, "под чьей властью оные народы обретаются и ежели самовластно, таких велено мне как можно скорее по тамошному состоянию в вечное холопство под е(го) и(мператоское) в(еличество) высокодержавную руку в ясачное платеж приводить".
Таким образом, перед Иваном Козыревским была поставлена задача добиться включения Курильских островов в состав Российской империи. Делалось это по прямому указанию самого Петра Великого. И в этом Козыревский вполне преуспел: уже в 1713 г. он закрепил за Россией Парамушир, а от итурупского айнского купца Шитаноя получил исключительно ценную информацию о всем Курильском архипелаге.
Известный японский филолог Мурояма Ситиро еще в 1970-х годах стал утверждать, что в получении информации о Курильских островах в 1713 г. Козыревскому будто бы помог японец Санима, который был взят в поход 1713 г. в качестве толмача-переводчика. Мурояме хотелось доказать, что русские будто бы смогли получить сведения о Курильских островах от японцев. Политический смысл этой гипотезы вполне очевиден. Но нетрудно понять, что японец Санима, во-первых, ничего не знал о северных Курилах и, во-вторых, в данном случае Козыревскому помогали в качестве переводчиков ительмены, знавшие айнский язык. Саниму же Козыревский взял с собой, потому что первоначально предполагал, что Япония находится недалеко от Камчатки. К сожалению, весьма примитивная версия Муроямы получила поддержку у некоторых наших отечественных историков. Полная несостоятельность этой версии нами впервые была доказана еще в 1970-х годах. Но, естественно, нельзя отрицать немалое значение и информации, полученной русскими от японца Санимы и других его соотечественников, например, от японца Кисити. Именно от них Козыревский первым и узнал о существовании японских законов Токугавы о запрещении японцам ходить севернее Матсмая (современного Хоккайдо). Японцы, по рассказу Козыревского, сообщили ему ряд достоверных сведений о японском городе Матсмае и одноименном острове и при этом пояснили: "И мы де, нифонцы, далее Матмая в северную сторону на иные острова не ходим".
Поэтому очевидно: тогда еще японцы никак не могли знать о северных Курильских островах и что-либо сообщать о них русским как утверждал Мурояма. Иное дело айнский купец с острова Итурупа: он-то знал всю Курильскую гряду, поскольку путешествовал по всем этим островам, развозя различные товары — ткани (китайки, камки, атласы и др.), посуду форфоровую, фаянсовую и особенно деревянную лакированную, металлические изделия — оружие и котлы на трех ножках и многое другое. На это приобретался мех, главным образом, каланов, орлинные перья, китовый и нерпичий жир и др. Итурупские айны-купцы японские товары приобретали на юге острова Матсмая-"Иезо", китайские — у нивхов-"гиляков", приезжавших на Сахалин ("Карапту") с реки Амур.
Именно подробный опрос Шитаноя через переводчиков ительменов и позволил Ивану Козыревскому создать первое в мире любопытное описание Курильских островов, а также их географический чертеж. К сожалению, первый чертеж Козыревского пока остается ненайденным. Но до нас дошли более поздние чертежи Курильских островов, сделанные на основе первого чертежа Козыревского. Из них наиболее интересными были географические чертежи Афанасия Шестакова и Ивана Кирилова, сделанные в Санкт-Петербурге в 1724 г.
Нападения коряков на отряды новых приказных Камчатки привели к тому, что на некоторое время в 1714—1716 гг. Иван Козыревский оказался главным управителем Камчатки. До нас дошли созданные им лично на бересте подробнейшие камчатские ясачные книги этих лет: одни из них хранятся в Москве в Музее книги при Российской национальной библиотеке и в Санкт-Петербурге в Библиотеке Российской Академии наук. Все это на некоторое время спасло Ивана Козыревского от расплаты, когда на Камчатке начались первые казни участников восстания 1707—1713 гг. Но поскольку Козыревский был замешан в убийстве Владимира Атласова, все-таки над его головой стали сгущаться тучи. Тогда первооткрыватель Курил решил прибегнуть к уловке его деда Федора Козыревского, который, чтобы уйти от суда, стал "иноком Авраамием": Иван объявил себя "иноком Игнатием". На реке Камчатке он основал свою "пустынь" и из Якутска ему прислали клобук и рясу. На некоторое время это спасло его от суда. Однако оставаться ему на Камчатке было небезопасно, и он в 1720 г. уехал на Лену. Там вскоре у него возник конфликт с церковными иерархами Сибири, сперва — Якутска, потом — Тобольска. Неоднократно неукротимый монах пытался организовать новый поход на Курильские острова. В начале июня 1726 г. он просил об этом Витуса Беринг, позже — он обращался в молодую Санкт-Петербургскую академию наук. В конце концов он был арестован как один из соучастников убийства Владимира Атласова, приговорен к смертной казни и умер 2 декабря 1734 г. в одном из московских застенков. Но мы никогда не забудем, какую необычайную роль сыграл в истории присоединения Курильских островов Козыревский. Это была "жизнь за Курилы", и мне хочется в отдельной книге подробно рассказать о его многострадальной трагической полуавантюристической жизни. Особенно важную роль сыграл Козыревский в создании первых описаний и географических чертежей Курильских островов и самого полуострова Камчатка.
Литературные источники:
- Полевой Б. П. Новое об открытии Камчатки, часть 2. Под редакцией Е. В. Гропянова. Петропавловск-Камчатский, издательство ОАО «Камчатский печатный двор», 1997 г.